На главную 

«Тихий Дон»,  фольклорные  заговоры,

       архив ротмистра Айгустова и Федор Крюков

 

I

        Нижегородский филолог А.В. Коровашко в монографии «Заговоры и заклинания в русской литературе XIX–XX веков (М., Издательство Кулагиной – Intrada, 2009) обнародовал следующий ранее никем не замеченный «текстологический курьез» (указ. соч., с. 284-289). В сборнике «Русские заговоры и заклинания», основанном на материалах фольклорных экспедиций филологического факультета МГУ (под ред. В.П. Аникина,  изд-во МГУ, 1998), все три молитвы из печатного текста «Тихого Дона» с небольшими расхождениями опубликованы как записанные в 1962 г. у крестьянки А.С. Вишняковой (1888 г.р.) в деревне Рубцово Каргопольского р-на Архангельской области (заговоры № 2394, 2396, 2397, 2399 в указанной книге). А.В. Коровашко рассматривает это курьез как «сознательную фальсификацию» (очевидно, со стороны недобросовестных студентов-собирателей?)  А.В. Коровашко приводит также примеры заимствований из литературных произведений, использованных в  других заговорах, записанных у Вишняковой, например из «Князя Серебряного» А.К. Толстого (заговор № 1580, с. 256). Правда А.В. Коровашко то ли не заметил, то ли не счел нужным упомянуть по каким-то причинам тот факт, что два следующих заговора в сборнике «Русские заговоры и заклинания» (№ 1581 и 1582) также  заговору Вишняковой из «Князя Серебряного» почти идентичны,  при этом они записаны не у Вишняковой, а у К.С. Башаловой (Котласский р-н Архангельской области, 1974 г.), и П.Ф. Поляковой (Куйбышевский р-н Калужской области, 1985 г.)  Таким образом все же можно говорить не о регулярных случаях фальсификации со стороны студентов-филологов,  а скорей сознательном использовании текстов литературных произведений и изданных фольклорных сборников деревенскими знахарями (во всяком случае во второй половине 20 века), откуда фрагменты этих текстов  и попадают в материалы фольклорных экспедиций. Подобный случай произошел и  со сборником нижегородских заговоров, составленных самим А.В. Коровашко, в котором оказалось около 30 текстов, ранее записанных в Приангарье и изданных в 1990 г. (см. «Восточнославянские заговоры: Материалы к функциональному указателю сюжетов и мотивов. Аннотированная библиография», авторы-составители Т.А. Агапкина, А.Л. Топорков. М., Индрик,  2014, с. 122-123,  http://www.ruthenia.ru/folklore/Agapkina&Toporkov_zagovory_materialy_k_ukazatelju.pdf).

         С выводами А.В. Коровашко в части подтасовки фольклорных материалов не согласился ведущий научный сотрудник Пушкинского Дома (Ин-т Русской литературы РАН в С.-Пб.) А.Г. Бобров – один из официальных оппонентов докторской диссертации А.В. Коровашко, защищенной  в 2010 г. в Пушкинском Доме (диссертация представляет собой расширенный вариант вышеуказанной и одноименной монографии).  А.Г. Бобров проверил в фольклорном архиве МГУ аутентичность полевых материалов  собирателей  В.Н. Иевлевой и А. А. Чугунова  в 1962 г., и она не вызвала у него сомнений.  Кроме того, А.Г. Бобров сделал вывод о вторичности текстов заговора из «Тихого Дона», основанный на разночтениях текстов в романе и записанных у Вишняковой (А.Г. Бобров, «О заговорах и заклинаниях в русской литературе»,  Русская литература, 2012, № 3, с. 214–222; он же, «Заговоры из «Тихого Дона» и сборник магических текстов из Каргополья»,  Восьмая международная летняя школа по русской литературе: Статьи и материалы, С.-Пб., 2012, с. 8–19, http://schoolsummer.jimdo.com/app/download/12154154123/%D0%90.+%D0%91%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B2.pdf?t=1434743942).   Например «от метких оружий» в романе представляется менее верным, чем «от мелких оружий» у Вишняковой (выражение «мелкое оружие» - в противовес пушкам - встречается в литературе). А.Г. Бобров рассматривает также «четвертый» заговор из рукописей ТД (не вошедший в роман, по рукописи он – первый), начинающиймя словами «На море на океане, на острове Буяне стоит стол – Христов престол...» Любовный заговор с близким  началом «На море на океане, на острове Буяне стоит баня, в этой бане лежит доска…»  хранится в архиве русского писателя Ф.Д. Крюкова (1870-1920). Он был опубликован А.Г. Макаровым («Загадки и тайны «Тихого Дона». Двенадцать лет поисков и находок», М., АИРО-XXI, 2010, c. 334).  Таким образом, не подлежит сомнению интерес Крюкова к фольклорным  заговорам. А.Г. Бобров указывает предположительный источник крюковского заговора, определенного им как севернорусский, а также воинских заговоров из романа.  Это друг Крюкова в молодости и однокурсник по С.-Пб. Историко-филологическому институту филолог В.Ф. Боцяновский, занимавшийся в т.ч. и фольклором и опубликовавший еще в 1894-95 гг. несколько севернорусских заговоров. Замечательно, что вне всякой связи с этой заговорной проблематикой имя Боцяновского уже более двадцати лет назад  возникало в связи с проблемой авторства «Тихого Дона». З.Б. Томашевская, дочь выдающегося филолога Б.В. Томашевского и И.Н. Медведевой-Томашевской (автора знаменитой книги «Стремя «Тихого Дона»», положившей в 1974 г. начало дискусии об авторстве романа)   вспоминала, что в блокадном Ленинграде в 1942 г. Томашевский и Боцяновский (умерший впоследствии в блокаду) обсуждали вопрос об авторстве «Тихого Дона» и возможности отслоения авторского текста от добавлений соавтора (З. Томашевская, «Как и зачем писалось «Стремя»», в кн.: И. Медведева (Д*), «Стремя «Тихого Дона»», М., Горизонт, 1993, с. 121-126). Боцяновский при этом рассказывал о своем институтском друге Крюкове, о «переписке с ним в последние годы»,  о том, что Крюков был «полон  романом, делом всей его жизни» (указ. соч., с. 123).  В связи с этим А.Г. Бобров пишет: «В.Ф. Боцяновский, конечно, рассказывал Ф.Д. Крюкову о своих научных занятиях. Весьма вероятно, что именно от Боцяновского Крюков мог получить сохранившийся в его архиве список севернорусского заговора о бане  и другие заговорные  тексты, впоследствии почти без изменений включенные в "Тихий   Дон". Понятно, что для В.Ф. Боцяновского в таком случае авторство романа  было очевидно, ведь он знал, что за заговоры использованы в нем».

        Основной вывод А.Г. Боброва звучит так: «Таким образом, загадочная на первый взгляд связь одного из великих романов XX в. с севернорусской рукописной заговорной традицией находит свое логичное объяснение: тексты архангельских заговоров могли попасть к Ф.Д. Крюкову от его друга и однокурсника В.Ф. Боцяновского. Можно с полной уверенностью утверждать, что М.А. Шолохов не мог знать эти редкие и неопубликованные тексты, следовательно, он не мог быть автором ≪прототекста≫ ≪Тихого Дона≫». 

       Сразу заметим, что предположение А.Г.Боброва о том, что фольклорные заговоры в ТД восходят к тому же фольклорному источнику, что и заговоры из рукописного сборника Вишняковой, по-видимому, оказалось ошибочным и, скорей всего,  Вишнякова позаимствовала часть своих заговоров непосредственно из романа «Тихий Дон» (см. ниже). Но вопрос об источниках заговоров «Тихого Дона» (неразрешенный по сей день в случае шолоховского авторства романа)  и о  возможном общем происхождении заговоров «Тихого Дона» и заговора из архива Крюкова является чрезвычайно важным.

 
       В 2013 г. вышла статья московского  филолога В.А. Ковпика  «К вопросу о происхождении воинских заговоров в рукописном сборнике каргопольской крестьянки Анастасии Вишняковой» (Традиционная культура, 2013, № 1, с. 4–17,  https://istina.msu.ru/media/publications/article/686/e47/5094796/02kovpik.pdf), в которой он подробно проанализировал все заговоры Вишняковой (общим числом 32 из всего 52 разножанровых фольклорных текстов, записанных у нее), хранящиеся в фольклорном архиве МГУ.  В.А. Ковпик  установил, что около 40%  из них имеют книжное происхождение. Помимо «Тихого Дона» и «Князя Серебряного» использованы «Петр Первый» А.Н. Толстого,  «В лесах» и «На горах» П.И. Мельникова-Печерского, воспоминания архангельской сказительницы М.Р. Голубковой (1-е издание 1946 г., 2-е издание 1952 г.)  и роман советского писателя С.П. Злобина «Степан Разин» (использовалось второе издание 1951 г.)  В.А. Ковпик показал также, что «Тихий Дон» использовался в издании не ранее 1953 г.  (редактор К. В. Потапов). Таким образом,  собранные студентами материалы подлинные в том смысле, что записаны у каргопольской крестьянки, но часть из них была позаимствована, вероятнее всего самой Вишняковой, из книг. Некоторые разночтения  заговоров «Тихого Дона» и Вишняковой, по-видимому,  вызваны ошибками или сознательными исправлениями самой Вишняковой или студентов-филологов. В.А. Ковпик в момент написания своей статьи,  видимо, не знал о статьях А.Г. Боброва, по крайней мере он никак их не упоминает, как и саму  проблему авторства «Тихого Дона».  Между тем, заимствование Вишняковой заговоров из «Тихого Дона» никак не отменяет вопроса о происхождении этих заговоров и их возможной связи с «заговором Крюкова».   Этот вопрос в какой-то степени прояснился уже в 2016 г.
 

II

        В №1 за 2016 г.  журнала  «Мир Шолохова»  опубликована обширная статья чл.-корр. РАН А.Л. Топоркова «Воинские заговоры из «Тихого Дона»: источники, структура, функции» (с. 7-40, далее - МШ). Автор  рассматривает  вышеупомянутые заговоры гораздо более подробно, чем его предшественники и выделяет  как  опубликованные к 20-м гг. 20-го века и доступные для М.А. Шолохова следующие источники:

       «Заговоры донских казаков,  публикация Л.Н. Майкова (Живая старина, 1891, № 3, с. 135-136);

        Книга И.П. Сахарова «Сказания русского народа», неоднократно переиздавашаяся в разных редакциях, например Сахаров И.П, Сказания русского народа. СПб., 1885, кн. 1–2.

 
Также А.Л. Топорков  отмечает еще три рукописных сборника заговоров, которые «в начале ХХ в. хранились в архивах, а напечатаны были только в 2010 г.; они заведомо не могли быть известны М.А. Шолохову. Однако в его распоряжении мог быть какой-то сборник с текстами, похожими на те, которые имеются в данных рукописях» (МШ, с. 13).   Мы увидим, что в отношении по крайней мере одного из заговоров ТД А.Л. Топорков явно упустил один не просто очень близкий источник, но самый близкий, если сравнивать его с текстами Майкова и Сахарова.

 
          А.Л. Топорков рассматривает последний (третий по порядку из опубликованного текста ТД и четвертый из рукописи) заговор «Молитва при набеге» как объединение двух отдельных заговоров, исходя из того, что «оборот «На море на океане на острове Буяне», с которого начинается второй фрагмент, в текстах № 1 и 3 маркирует начало заговора» (МШ, с. 11). Таким образом, всего в ТД имеется пять заговоров, начиная с отсутствуюшего в печатном тексте. Именно заговор № 5 (вторая часть «Молитвы при набеге») и приводит нас к еще одному более чем вероятному источнику заговоров ТД.

 
           Рассмотрим подробно вторую часть заговора «Молитва при набеге» из романа. «Источниками данного текста могли быть «Заговор от пищалей и стрел» из собрания И.П. Сахарова и публикация Л.Н. Майкова» (МШ, с. 29) (отметим вслед за А.Л. Топорковым наличие отдельных формул из данного заговора, как и из других заговоров ТД, в других источниках, неопубликованных по состоянию на 20-е годы 20-го века.)

  
              Сравним,  следуя А.Л. Топоркову, заговор № 5 из романа с его двумя возможными источниками. Кроме того, дополним эти рассмотрения  сравнением с  еще одним заговором, который в силу каких-то причин (о возможных из них – ниже) был  упущен А.Л. Топорковым. Разобьем заговор, цитируемый по рукописи романа, хранящейся в ИМЛИ,  на пронумерованные отрывки. После номера отрывка мы приводим источник – соответственно ТД, Сахаров, Майков и для последнего, отсутствующего у А.Л. Топоркова источника, используем пока обозначение “X”.

 (1, ТД) На море на океане на острове Буяне стоит столб железный

 
(1, Сахаров) За дальними горами есть Окиан-море железное, на том море есть столб медный

 
(1, Майков) Есть море-окиан, на том море-окияне стоит столб

 
(1, “X”) Ест(ь) море акиан и ест(ь) железное море, на том железном мopе ест(ь) железной столб

 
Мы видим, что «железный» столб из ТД фигурирует далее  только в последнем источнике, который, таким образом,  в наибольшей степени соответствует роману. Разумеется, на основании одного  этого фрагмента не стоит делать   далеко идущие  выводы.

(2, ТД) На том столбе – муж железный подпершися посохом железным и заколевает он железу, булату и синему олову, свинцу и всякому стрельцу

 
(2, Сахаров) на том столбе медном есть пастух чугунный, а стоит столб от земли до неба, от востока до запада, завещает и заповедывает тот пастух своим детям: железу, укладу, булату красному и синему, стали, меди, проволоке, свинцу, олову, сребру, золоту, каменьям, пищалям и стрелам, борцам и кулачным бойцам, большой завет

 
(2, Майков) на том столбе стоит царь, высота его с земли и до небеси, и от востока и до запада, и от юга и до севера. И тому ж замолвит и заповедует своим языком всякому железу овому и неовому

 
(2, “X”) на том железном столбу есть железной цар(ь), стоит от востоку до заподу, пoдперся своим посахом железным и замолвяя, и заповедая своим детям: железу и красному булату, и синему булату, и стали, и красному железу, и укладу, и всякому железу  простому и каленому железу

 
Выводы:

а) Определение “железный» применительно к «мужу» («царю») есть только в ТД и “X”.

б) «Муж» (царь») подпирается посохом только в ТД и “X”. 

в) У Майкова  нет цветовых характеристик железа, булата и пр. и вообще из перечня металлов, которым «муж» «заповедует»  содержит только железо.

г) Текст “X” не содержит упоминания олова и только в этом месте дальше от ТД, чем текст Сахарова.

(3, ТД) «Пойди ты, железо, во свою матерь – землю от р<аба> б<ожья> и товарищей моих и коня моего мимо

 (3, Сахаров) Подите вы: железо, каменья и свинец, в свою мать землю от раба такого-то

 (3, Майков) Падите, железа, в свою матерь-землю!

 (3, "X") Выйди, железо, в свою мат(ь) землю от меня, раба Божия имярек, осмнатцат(ь) зрак (?)

Только текст   Майкова не содержит формулы от «раба Божия» . Сахаров и “X” в равной степени близки к ТД.

(4, ТД) Стрела древоколкова в лес, а перо во свою матерь – птицу, а клей в рыбу

 
(4, Сахаров)  а дерево к берегу, а перья в птицу, а птица в небо, а клей в рыбу, а рыба в море, сокройтесь от раба такого-то.

 (4, Майков) Ты же, берёза, в свою ж матерь-землю, а вы, перья, в свою птицу пернату, а птица в бонт и в сыню(?), а рыба в море

 (4, “X”) а древо, пойди в лес, а ты, пер(ь)я, пойди в свою мат(ь) птицу, птица в небо, а ты, клей, пойди в свою мат(ь) рыбу, а рыба в море

Все три гипотетических источника довольно близки к ТД, но

а) Только в ТД и “X” древо или его производная (стрела древоколкова) идет в  лес.  У Майкова вместо «древа» - береза.

б)  Только в ТД и “X” перья должны идти не просто в птицу, а в мать (матерь) птицу.

(5, ТД) Защити меня раба божья золотым щитом от сечи и от пули, от пушечного боя, ядер и рогатины и ножа.

 (5, Сахаров) Прямой аналог (защити меня) отсутствует.  Его функцию выполняет формула «А велит он: ножу, топору, рогатине, кинжалу, пищалям, стрелам, борцам, кулачным бойцам быть тихим и смирным. А велит он: не давать выстреливать на меня всякому ратоборцу из пищали, а велит схватить у луков тетивы и бросить стрелы в землю.»

 (5, Майков)  Прямой аналог отсутствует. Его функцию приблизительно выполняет последняя фраза заговора (после слов «а рыба в море»): «от меня раба Божия (имрека), всегда, ныне и присно и во веки веков аминь.»

 (5, “X”) Святы(й) Михайла архангел, защити меня, раба Божия имярек, своим златым щитом от меча и от топорка, и от секеры, и от коп(ь)я, и от землянаго бою, и oт сабли, и от ножа, и от пищали, и от стеры, и от всякого неистоваго удару, и от всяких нечистых ударов

Только текст из “X” близок к ТД, причем не только общей формулой «защити меня» (отсутствующей у Сахарова и Майкова), но и важной деталью - золотым щитом.

(6, ТД) Будет тело моё крепче панцыря. Аминь

 (6, Сахаров) А будет мое тело крепче камня, тверже булату, платье и колпак крепчае панцыря и кольчуги

 (6, Майков) Аналог формулы «крепче панциря» отсутствует.

 (6, “X”) Буди же мое тело крепьчая белого камен(ь)я и синева булату; буди же мое плат(ь)я на мне, ко... крепчае панцыря и кальчуги... булатныя...

 
Сахаров и “X” в равной мере соответствуют ТД.

           Мы установили, что  формулы заговора из ТД: железный столб, железный муж (царь), посох, мать-птица, древо в лес, золотой щит именно в таком виде отсутствуют в рассматриваемых заговорах  и  у Сахарова, и у Майкова, но присутствуют в “X”.  “X” при этом только по одной позиции – отсутствие упоминания олова «уступает» тексту Сахарова.  Из 6 фрагментов  заговора ТД все  6 имеют  прямые аналоги только в “X”. Один отсутствует у Сахарова, два – у Майкова. 

       Таким образом, источник “X” гораздо в большей степени соответствует заговору из ТД, чем тексты Сахарова и Майкова и с большой вероятностью является основным источником данного заговора из ТД.  Тем более странным выглядит  неупоминание “X” в работе А.Л. Топоркова  как вероятного источника данного заговора ТД.  

 
    Рассмотрим подробней любовные заговоры Крюкова и Айгустова.

Приведем их сначала полностью.

 Крюков:

 На море на океане, на острове  Буяне, стоит баня[,] в этой бане лежит доска[,] под этой  доской тоска. на той доске сидят три дьявола[.] прошу я вас дьяволы и нечистые[,]  подымите эту доску и выньте тоску  и вложите в токую  то[,] чтобы она тосковала горевала по рабу по таком  то, спала не заспала, ела  не заела думала не забывала горевала вспоминала.

 Айгустов (РЗРИ, № 2 среди заговоров Айгустова, с. 333-334):

 Встану ранен(ь)ко, взойду на высок шолом, ускричу, взвоплю своим громким голосом: Ой вы, Сотона со д(ь)яволи со малы, со великими, вылести с окияне моря, возмити огненую тоску мою, пойдити по белу  свету, не зожигайти вы не пен(ь)я, не колод(ь)я, ни сырые дерев(ь)я, ни земни тровы, зажгити у рабы по мне рабу душу. На море акияне, на острове на Буяне стоит тут мыл(ь)ня, в той мыл(ь)не лежит доска, на той доске лежит тоска. Пришол я, раб имярек: Что ты, таска, тоскуеш(ь) и гарюеш(ь)? Не таскуй, таска, не гарюй, таска, поди, таска, уступи, таска, рабу имерек, чтоб(ы)  она тоскавала и горевала по мне, по робу имерек; как тот огон(ь) горит, в году и в полугоду, днем и полудни, и часу и в получасу, так бы та раба по мне, по робу, горела с белое тело, ретивае серцо, черноя печен(ь), буйная голова з мозгом, ясными очами, черными бровями, сахарными устами. Скол(ь) тошно, скол(ь) гор(ь)ко рыбе без воды и так бы рабу имерек тошно, гор(ь)ко по мне по робу и дня и полудня, и часа и получаса, в году и полугоду, и неделе и полнеделю, и об ветху мне, и об молод(у) и о перекрое, да што загодай на моладую молоди не на кру(чи)ну(?) о девице. На што загода(л), на то и стань.

       Следуя методике А.Л. Топоркова, разобьем краткий заговор Крюкова на фрагменты о  проверим на соответствие с заговором Айгустова.

 
(1, Крюков) На море на океане, на острове  Буяне, стоит баня

 (1, Айгустов) На море акияне, на острове на Буяне стоит тут мыл(ь)ня

       Практически полная идентичность с заменой слова «мыльня» на более понятное «баня».

 
(2, Крюков) [,] в этой бане лежит доска[,] под этой  доской тоска.

 (2, Айгустов) в той мыл(ь)не лежит доска, на той доске лежит тоска.

      Тот же вывод, что и по фрагменту 1.

 
(3, Крюков)  на той доске сидят три дьявола[.] прошу я вас дьяволы и нечистые[,]  подымите эту доску и вынте тоску  и вложите в токую  то[,]

 (3, Айгустов) Аналога нет в этом месте нет, но в самом начале есть формула «Ой вы, Сотона со д(ь)яволи со малы, со великими, вылести с окияне моря, возмити огненую тоску мою».  Кроме того, еще один любовный заговор Айгустова ("Заговор наслать тоску на девицу", РЗРИ, № 12, с. 338-339, в ЖС 1907 г. не опубликован) содержит формулу  «У моря окияна лежит бел горюч камен(ь) калмык(?). На белом горючем камне калмыке(?) збегались  и един бес(ы) Сотонины и бес(ы) Сотоницы, а с нимя... Ой, сии тритцат(ь) два и един бес, хто у вас болше(й), хто меньшой, царь бес Салца, другой Хромца, третий (...)пца, хто у вас... Говорит бес Салца... Не ходите вы в Садомнаю царства, Садомново царя Солцу, подите вы по селам и по деревням и сымайте вы тоску кручину со всякого скота, и со всякого зверя, и со всякого человека, и со всякой травы, и со всякого цвета, и со всякого гаду, принесите вы тое тоску кручину рабу Божию имерек, зажгите вы в ней серце с печен(ь)ю и кров(ь)ю горючею по мне имерек по всякой ден(ь) и по всякой час, по утренним зарям и по вечерним зарям.»

      Фрагмент 3 у Крюкова можно рассматривать как краткую выжимку из текста Айгустова.

 
(4, Крюков) чтобы она тосковала горевала по рабу по таком  то, спала не заспала, ела  не заела думала не забывала горевала вспоминала.

 (4, Айгустов) чтоб(ы)  она тоскавала и горевала по мне, по робу имерек;

          Фрагменты 4 близки.

         Как видно, практически все основные формулы крюковского заговора есть и в  заговоре Айгустова:  море – океан, остров Буян, баня (мыльня), доска, тоска. 

          Обратим внимание на то, что  крюковский заговор чрезвычайно краток, он в  разы короче не только его возможного прототекста у Айгустова, но и вообще  большинства заговоров, в том числе любовных. Крюковский любовный заговор очень похож на выжимку из собственно фольклорного заговора,  возможно, приготовленную для использования в литературном тексте,  в котором полный текст смотрелся бы громоздко и чужеродно.  То же характерно и для воинских заговоров из ТД (принимая разбиение А.Л. Топорковым «Молитвы при набеге» на два отдельных заговора).

 
       Важнейший момент - большая часть заговоров Айгустова впервые была опубликована еще в 1907 г. (Живая старина, 1907, №1, с. 1-6),  в т.ч. «Заговор от пищалей и стрел» (с. 2), «Заговор на любовь девицы» (с.6).

             Заговор Айгустова из «Живой старины» №1, 1907 г.  и заговор № 5 из «Тихого Дона» в рукописи.   

            «Заговор  на любовь девицы» Айгустова, «Живая старина», 1907, № 1.

        Таким образом с большой вероятностью опубликованные в «Живой старине» в 1907 г. любовный заговор Айгустова и его же «Заговор от пищалей и стрел» являются прототекстами заговора Крюкова и заговора № 5 из  ТД.  Вероятность того, что Ф.Д. Крюков и через много лет М.А. Шолохов независимо друг от друга использовали один и тот же известный в первую очередь специалистам источник – заговоры ротмистра Айгустова, чрезвычайно мала. Крайне сомнительно также, что выходивший до 1917 г. этнографический журнал «Живая старина»   был в поле зрения и интересов Шолохова. Невозможно более делать вид, что заговор Крюкова никак не  связан с заговорами «Тихого Дона».

        Тем не менее А.Л. Топорков  утверждает, что поскольку зачин «На море на океане на острове Буяне» «широко используется в заговорах, сопоставление любовного заговора из материалов Ф.Д. Крюкова с воинскими заговорами из романа М.А. Шолохова, основанное на совпадении приведённого оборота, не имеет оснований» (МШ, примечание на с. 14), игнорируя напрашивающиеся сопоставления воинского заговора №5 из «Тихого Дона» с заговорами Айгустова.

Итак,   вероятная схема зависимости рассматриваемых заговоров выглядит так:

           Соответственно, предположение о том, что материалы из «Живой старины» в обоих случаях использовал один и тот же автор, выглядит по меньшей мере заслуживающим дальнейшего изучения. Будем надеяться, что найдутся филологи - специалисты по фольклору, способные  далее прояснить этот вопрос, невзирая на давление шолоховского лобби в российском литературоведении и общественной жизни.  

         Возникает вопрос, почему эта легко просматривающаяся связь заговоров из ТД с архивом Айгустова не была предложена хотя бы как возможная ни А.Г. Бобровым, ни А.Л. Топорковым? Именно А.Г. Бобров  связал любовный заговор Айгустова с крюковским. Но при анализе воинских заговоров ТД он сконцентрировался на оказавшейся ошибочной гипотезе «Список Вишняковой как прототекст заговоров из ТД» и не рассматривал иные версии происхождения воинских заговоров романа. 

       Что касается А.Л. Топоркова, то он мог сделать решающий шаг и установить возможное общее происхождение заговора Крюкова  и воинских заговоров ТД от архива Айгустова, но не сделал этого, предпочев указать  более далекие от «Молитвы при набеге» заговоры Майкова и Сахарова, а также  близкий, но неопубликованный киевский заговор.  Возможные мотивы таких действий выдающегося фольклориста, на наш взгляд, очевидны.  Помимо нежелания вступать в конфликт с сильнейшим шолоховским лобби, в. т.ч. и с Институтом мировой литературы РАН,  сотрудником которого является и сам  А.Л. Топорков,   таким мотивом является, видимо, и само место публикации статьи о заговорах ТД. Рискнем предположить, что, возможно, сама статья А.Л. Топоркова была заказана «Миром Шолохова» как ответ на выступления А.Г. Боброва.   

        Журнал «Мир Шолохова» учрежден Государственным музеем-заповедником М.А. Шолохова в станице Вешенской, которая и обозначена как место издания журнала.  Его главный редактор  Ю.А. Дворяшин известен своим апологетическим отношением к Шолохову, не допускающим и тени сомнений в авторстве «Тихого Дона».  (Ю.А. Дворяшин является также главным редактором «Шолоховской энциклопедии», издания крайне тенденциозного, замалчивающего большинство аргументов о плагиате, и  к тому же содержащего массу ошибок и нелепостей (например, на с.806  муж Аксиньи Степан Астахов  перепутан с его однофамильцем и реальным историческим лицом – членом отряда Козьмы Крючкова; студенту Боярышкину, ни разу не названному в романе  по имени,  на с. 1109 ШЭ почему-то придала  ИО Александр Иванович и пр.).  Еще один пример безграмотности шолоховедов, к которому причастен Ю.А. Дворяшин – монография Н.И. Стопченко «М.А. Шолохов в Германии (1929 – 2011): диалог культур-цивилизаций», М., «Вузовская книга», 2012. Ю.А. Дворяшин обозначен в этой книге как один из резензентов. Небезынтересная с фактической точки зрения, книга Н.И. Стопченко ограничивается стандартной руганью в адрес антишолоховедов, когда автор касается вопроса авторства романа. Конкретной аргументацией Н.И. Стопченко себя не утруждает, за исключением неоднократно повторяемых ссылок на давно подвергнутую резкой критике работу Г. Хьетсо и др. При этом он без ссылки повторяет совершенно безграмотную формулировку 1989 г. П. Палиевского  об «обследовании» текстов ТД и других произведений Шолохова «электронно-аналитической памятью» (с. 51, 225-226). Н.И. Стопченко хорошо  известны (с.224)  сборники «Загадки и тайны «Тихого Дона»» (Самара, P.S. пресс, 1996) и «Загадки и тайны «Тихого Дона»: двенадцать лет поисков и находок» (М., АИРО-XXI, 2010), в которых подробнейшим образом показаны методологические пороки работы Г.Хьетсо и ее несостоятельность, но его монография полностью их игнорирует. К тому же Н.И. Стопченко  демонстрирует  слабое знакомство и с историей текста ТД,  и с литературой, посвященной  роману. Так, это  привело Н.И. Стопченко к скандально  нелепому пассажу, касающемуся работы первой переводчицы ТД на немецкий О. Гальперн-Габор в 1929 г.: «Большим желанием усилить интерес немецкой аудитории к революционным событиям в России, помочь извлечь уроки из опыта большевиков, и кровно приблизить их  к практическим задачам борьбы немецкого рабочего класса можно понять и объяснить тот вольный перевод, который допустила О. Гальперн-Габор: большевик Осип Штокман становится «немцем» по национальности: «ich bin Russe. Mein Grossvater stamt von Deutschen» (ср. у М. Шолохова: «Нет, русский. Дед из латышей происходил»). В последующих изданиях «Тихого Дона», переработанных в 1961 году по русской публикации 1957 года, она вернулась к точному переводу этих двух фраз:  «Doch,  Russe. Mein Grossvater stamt von Lettland» (указ. соч., с. 39-40). Увы, Н.И. Стопченко нагородил чепухи на пустом месте. Кандидату филологических наук,  доктору культурологии, главному редактору журнала «Культура и цивилизация», посвятившему много лет шолоховской теме, осталось неизвестным, а проверить по ранним изданиям романа он не удосужился, что в довоенных изданиях дед Штокмана именно «из немцев происходил»  (см, например, «Тихий Дон», книга первая,  М., дешевая библитотека Госиздата, № 68-73, 1929, с. 128; «Тихий Дон», М., «Художественная литература», 1941, с. 55 и др.)  Дед «из латышей» появляется только  в послевоенных изданиях, и перевод 1961 года просто учитывает это изменение. Этот факт хорошо известен и не раз упоминался в литературе (З. Бар–Селла, «Тихий Дон» против Шолохова», в кн. «Загадки и тайны «Тихого Дона»», Самара, P.S. пресс, 1996, с. 163; Г. Ермолаев ««Тихий Дон» и  политическая цензура. 1928-1991», М., ИМЛИ РАН, 2005, с. 160-161).   Эти обстоятельства остались неведомы и рецензентам книги Н.И. Стопченко докторам филологических наук Ю.А. Дворяшину и С.А. Небольсину.  Данное отступление от основной темы настоящей работы - вынужденное напоминание о плачевно невысоком уровне компетентности, сплошь и рядом демонстрируемом  официальными шолоховедами.)

III

 
         Пока же рассмотрим кратко другие воинские заговоры ТД.  Для всех них не просматривается один очевидный первоисточник, и они вероятно являются контаминацией разных заговоров из опубликованных к первой половине 20 века  источников. А.Л. Топорков  указывает на Майкова и Сахарова. Мы увидим, что некоторые формулы могли быть использованы из архива Айгустова (возможно даже его неопубликованной в 1907 г. части) или других публикаций заговоров в «Живой старине» в 1907 г.

№1 – Молитва (вычеркнута в рукописи и отсутствует в печатном тексте романа)

«На море на океане, на острове Буяне стоит стол – Христов престол».

       А.Л. Топорков указывает, что  в заговорах донских казаков, опубликованных Л.Н. Майковым (Живая старина, 1891, №3) трижды, используется формула   «стол, Господень престол». Отметим, что контекст несколько другой:  «ведет раба Божия сам господь Иисус Христос к своему столу,  Господню престолу»,  «берет свои ключи сам Господь Иисус  Христос, несет к своему столу Господню», «подойдите к столу, Господню престолу» (с. 135). В заговорах Айгустова аналога нет. Использование «Живой старины» за 1891 г. выглядит очень вероятным. (Отметим, что именно в «Живой старине» в 1894-95 г. были опубликованы заговоры, собранные В.Ф. Боцяновским.)  Однако отметим и то, что в ЖС №3 за 1907 г. в публикации заговоров Н. Виноградовым есть формулы «Есть на восточной стороне окиян-море великое. Осередь моря великий остров.. На том острове каменна церковь; в той церкви свят златой престол. На том златом престоле сидит баба Салманида.<…> коя Иисуса Христа самого повивала, пеленами пеленала» (с.62) и «На том на святом океан-Море стоит свят злат престол. На том на святом на злат престоле сидит сама Мати Пречистыя Богородица» (с.66), которые в части упоминания моря-океана и острова ближе к заговору ТД,  чем  Майков, и тоже могли быть использованы при создании текста данного заговора.

 «На том Христовом престоле препочивает матушка пресвятая богородица со всеми ангелами и со всеми архангелами и херуимами, и со всею силою небесною».

 
А.Л. Топорков: «И сам глагол , и мотив сна Богородицы отсутствуют в текстах, опубликованных Л.Н. Майковым, и внесены в «Молитву» из какого-то другого источника. Сходный текст имеется в обереге от колдунов из Тульской губ.: «На Сионских горах, на синих морях, на жёлтых на песках,  на тридесять ключах лежит бел камень гладк. На том на камне стоит столб и Христов престол. На том на престоле сама Мать Пресвятая Богородица опочивает» <…> Мотив указывает на сближение воинского заговора с текстом «Сна Богородицы», который встречается в одних сборниках с воинскими заговорами и также мог использоваться как рукописный оберег».  Примером присутствия «Сна Богородицы» в сборниках заговоров является сборник начала 19 века, опубликованный Н. Виноградовым  в «Живой старине» в 1907 г., причем «Сон пресвятой Богородицы» в разных вариантах идет в нем в точности в №1 (с.13, 18) – в том же, в котором опубликованы заговоры Айгустова. У самого Айгустова читаем: «На море на окияне стоит древо, на камене пот тем д(р)евом седем светителей и Пресветая Богородица (№14 в РЗРИ, с. 339, в ЖС 1907 г. не опубликован).

«Матушка пресвятая богородица, закрой и защити меня раба божьего от копья булатна, от стали железной от дротика калёного и некалёного, и от пуль летающих, от сабель острых».

 
А.Л. Топорков : «Формула характерна для воинских заговоров; имеет параллели в текстах № 3, 4 и 5.» Параллели у Айгустова также имеют место и будут указаны ниже.

«Замком замыкаюсь, ключем запираюсь».

 
А.Л. Топорков приводит параллель из Сахарова : «Замыкаю свои словеса замками, бросаю ключи под бел-горюч камень Алатырь». Аналогичное место у Айгустова: «Тридевет(ь) темниц посоженых, тридевет(ь) замкну, тридеве(ть) замками и дам ключ черному ворону».

«Кидаю я раб божий ключ и замок в океан-море.»

 
А.Л. Топорков: «Формула «Кидаю я раб божий ключ и замок в океан-море» почти дословно повторяется в «Молитве от ружья»: «...замкну тот замок, ключи в море брошу под бел-горюч камень Алтор...» (№ 2) и имеет параллель в одном из заговоров Л.Н. Майкова, где действие, правда, приписано не субъекту, а ангелам: «Ангелы, сходите с небеси, снесите на землю замок со всех четырёх сторон – от востока и до запада, от юга и до севера, замыкайте во мне, рабе божием (имреке). <...> Закиньте ключи в окиян-море под бел камень-алатарь; никому тамо замка не отомкнуть <...>» (Майков 1891:136).»

 Айгустов: «и дам ключ черному ворону: кин(ь), кин(ь) клучи в киян море» («Заговор от порчи пищали», № 9 в РЗРИ, с. 337; ЖС 1907, № 1, с. 3).

 
«Кто может достать со дна океан-моря ключ и замок, тот может победить меня раба божья. Аминь.»

 
Приведем полностью комментарий А.Л. Топорков к этому фрагменту:

« Формула «имярек кидает ключ и замок в море» часто сочетается в заговорах с формулами типа «кто сможет достать со дна моря ключ и замок, тот сможет победить имярека», «как никто не может достать со дна моря ключ и замок, так никто не сможет победить имярека» и др.; см. например:

«И есть евангилист Иоанн Богослов, Марка, Матьвей, Лука, сойдитя с не бес и сьнеситя замок со всех с четырёх стран: от востоку и до заподу, от юга и до севера, и замькнитя на мне, рабе Божие имроку, (слово) своё крепькое. <...> Кин(ь)те вы ключи во акиян море под бел камень под латырь. То каковы у зомка сницы крепькия, таковы бы были крепькия на мне, рабе Божие имроке, крепькия бы молитвы и словеса моя Отцу и Сыну и Святому Духу» (РЗРИ 2010:435);

              «На синем мори, на Сионских горах лежит белой камень Латырь Латырич,  у того камня стоит Богоматерь Присвятая Богородица Дева Мария, в руках  держут тридевять замков и тридесять ключей позлачёных. Замыкает у раба Божива имрака тела булатныя крепчи камня белова Латыря Латырича, отъпущает тридесеть ключей» (РЗРИ 2010: 671). См. также в заговоре из «Сказаний русского народа»: «Возьми ты, красная девица, в правую руку двенадцать ключев и замкни двенадцать замков, и опусти эти замки в Окиан-море, под Алатырь-камень»».

  Как видим,  эти тексты, еще не опубликованные в начале 20 века (кроме Сахарова) не содержат прямой формулы сопоставления как  «никто не сможет достать ключ из моря», так «никто не сможет победить имярека».

      У Айгустова  это место по смыслу ближе к ТД: «кин(ь), кин(ь) клучи в киян море. И как то море выпьет море чернцы и пороженьцы, и как море не выпивает и мене, раба Божева имерек» - сопоставление глубины моря, в которое брошены ключи и невозможности   что-то сделать против имярека.

[№ 2] Молитва от ружья

«В камень нейдёт вода, так бы и в меня раба божия и в товарищей моих и коня моего не шла стрела и пулька».

 
А.Л. Топорков сообщает, что формула «В камень нейдёт вода» в заговорах не встречается, похожие формулы «не от камени воды» и пр. противоположны ей по смыслу. 

       Однако близкая формула есть у Айгустова («Заговор на пищаль»): «Как вода каменя не подымает, и так бы не подымалас(ь) всякоя б*летучая птица и звери с моей пищали б *и от винтофвки, и  всяког(о) ружийного избанивою(?), и кали вода о каменя подымет, и тады подыметца от моей винтовки и от пищали всякая летучая птица и зверь.»  (№ 3 в РЗРИ, с. 334). Видимо это надо понимать так: «как вода не поднимает (не уносит, не смывает)  камень, так и с моей пищалью все будет в порядке», то есть практически тот же смысл, что у формулы из ТД.  Правда этот заговор Айгустова, в отличие от «Заговора от пищалей и стрел» и «Заговора от порчи пищали» не был опубликован в «Живой старине» в 1907. Дело Айгустова хранилось в архиве министерства юстиции в Москве,  «Заговор на пищаль» впервые опубликован в сборнике РЗРИ в 2010 г. Тем не менее близость формул «в камень нейдёт вода» и «вода каменя не подымает» и отсутствие, согласно данным А.Л. Топоркова,  первой формулы в заговорах нельзя не отметить. Возможно, что полный архив Айгустова имел хождение в литературных кругах.

 
 «За горой замок, замкну тот замок, ключи в море брошу под бел-горюч камень Алтор, невидный ни колдуну, ни колдунице, ни чернецу, ни чернице».

 Камень «Алатырь», «Алтырь» и т.п. в заговорах  встречается   часто, в т.ч. у Майкова. Из  вариантов со словом «горюч» кроме вышеуказанного текста Сахарова А.Л. Топорков называет только вариант Айгустова «бел горюч камень калмык (?)», не обозначая открытым текстом его принадлежность к архиву Айгустова. Никогда более не встречающееся в данном контексте слово «калмык», судя по всему, - плохо прочитанное «Алтырь». В РЗРИ к этому заговору дано примечание «Чернила сильно выцвели. Местами текст не читается», слово «калмык» снабжено знаком вопроса (с. 338). Заметим, что вариант из ТД «Алтор» в таком виде более нигде не встречается и, вполне возможно, является  результатом прочтения «сильно выцветших чернил». Данный «Заговор  наслать любовь на девицу» Айгустова не был опубликован в 1907 г. 

[№ 3] Молитва от боя

 
«Раба божьего и товарищей моих каменной одеждой одень от востока и до запада, от земли и до небес; от вострой сабли и меча, от копья *булатна и рогатины, *от дротика калёного и некалёного, от ножа, топора и пушечного боя; от свинцовых пулек и от метких оружий; от всех стрел, перёных пером орловым и лебединым, и гусиным, и журавлиным, и дергуновым, и вороновым; от турецких боёв, от крымских и австрийских, нагонского супостата, татарского и литовского, немецкого и шилынского и калмыцкого».

 
Аналоги есть у Майкова и Сахарова.

Айгустов: «Соблюди, Господи, и помилуй, закрой и заступи и защити от стрелы летящия и от всякого древа, и от всякого железа окованнаго, и булату, и укладу, и стали колеснаго, и от проволоки толстаго, и от меди красной, и от меди зелъной, от проволоки, и от земля нага бою, и от каменнаго, и от всякого зверя, и от кости, и от жиламости,и от всякого зверя заморскаго, пер(ь)я птицы, какова птица на сем свете от востоку до заподу, от всяких четырех сторон, от всякого погубления и от татар, и от черемисы, и от чуваши, и от мурз, и от бусурманов, и oт мордвы, и от немец, и от турок, и от поляк, и ото всякого рускаго человека и от всякого врага и сопостата» (ЖС, 1907 №1; РЗРИ, с. 340).

            Еще два замечания относительно аналогий заговоров ТД и Айгустова.      

            Как заметил А.Л. Топорков последний заговор в ТД является объединением двух отдельных заговоров. Вторая его часть начинается так, как начинаются, как правило самостоятельные заговоры.: «На море на океане на острове Буяне стоит столб железный».  То же самое явление присутствует в заговорах Айгустова.  «Заговор от порчи пищали» № 9 (№ 5 в ЖС, 1907, № 1, с. 3-4; № 9 в РЗРИ, с. 336-337) в середине содержит формулу «Есть на мори на oкияне дуп Дорофей, под тем дубом сидит баба Соломонея…»  «Заговор наслать тоску на девицу» (в ЖС не опубликован; № 12 в РЗРИ, с. 338-339) имеет начало  «(Л)ягу не благословяс(ь), стану не перехрестяс(ь) в чисто поле к синему морю. У моря окияна лежит бел горюч камен(ь) калмык(?). На белом горючем камне калмыке(?) збегались 32 и един бес(ы) Сотонины и бес(ы) Сотоницы…» В середине этотого заговора начинается отдельный заговор: «Лягу не благословяс(ь), встану не перехрестяс(ь) и пойду из ызбы не дверми и из двора не вороты и в кругу не по солнышку на западною сторону к синему морю окияну. На море акияне стоит остров Дубовой, в осторове Дубовом стоит изба(?) дубовая, а в том древе сидит птица без пер(ь)ев, без крыл(ь)ев...»

        Попытка любовного заговора для Аксиньи, которую делает бабка Дроздиха в ТД:

 «Дроздиха берет костистой рукой Аксиньину руку, тянет ее к воде.

      - Соль взяла? Дай сюды. Крестись на восход.

   Аксинья крестится. Злобно глядит на счастливую розовость востока.

      - Зачерпни воды в пригоршню. Выпей, - командует Дроздиха. Аксинья  измочив  рукава  кофты   напилась.   Бабка   черным   пауком раскорячилась над ленивой волной, присела на корточки, зашептала.

      - Студёны родники со дна текучие... плоть горючая... и зверем …и крестом… и уздом святым...  раба божия Григория... - доносилось до слуха Аксиньи.

   Дроздиха посыпала солью влажную меловую пыль  под ногами, сыпнула в воду, остатки высыпала Аксинье за пазуху.

   - Плесни через плечо водицей. Скорей!

   Аксинья проделала.»  (цитируется по рукописи, см. «М.А. Шолохов «Тихий Дон». Динамическая транскрипция рукописи», М., ИМЛИ РАН, 2011, с. 77-78)

Ср.: Айгустов (заговор № 4 в ЖС 1907 г. с. 3, №1; № 13 в РЗРИ, с. 339): «Возми сол(и) да свинцу в правою руку, а в левою ручьницу да, пришед к pеки, назови именем, до почерпи воды внис».

 
       Итак, с большой вероятностью можно утверждать, что одним из источников заговоров в ТД являются заговоры ротмистра Айгустова, опубликованные в 1907 г. в журнале «Живая старина», № 1.  Прежде всего это касается второй части «Молитвы при набеге», к которой очень близок айгустовский «Заговор от пищалей и стрел», но также возможно влияние других айгустовских заговоров (в т.ч. неопубликованных в 1907 г.) на заговоры ТД.  Опубликованный в 1907 г. любовный заговор Айгустова вполне  мог быть источником  заговора из архива Ф.Д. Крюкова. Таким образом архив Айгустова из его следственного дела 1688-89 гг. может дать ключ к решению вопроса об авторстве «Тихого Дона».  В качестве  первого шага филологам, как фольклористам, так и шолоховедам нужно признать сам факт обращения к айгустовским заговорам как Федора Крюкова, так и автора «Тихого Дона». Разумеется, оставаться при этом рамках теории шолоховского авторства будет чрезвычайно сложно.

    Вернемся к обстоятельствам, сопутствующим появлению статьи А.Л. Топоркова в «Мире Шолохова» и некоторым особенностям этой статьи.  

           А)  1 марта 2016 г. А.Л. Топорков выступил с докладом  "Воинские заговоры в «Тихом Доне»: итоги и проблемы изучения" на семинаре "Литература и антропология" в Пушкинском Доме. Этот доклад предварял публикацию в «Мире Шолохова».  Видеозапись этого выступления, сделанная одним из участников семинара доступна в Интернете https://www.youtube.com/watch?v=_nJRv-jmHM0 . 

        В некоторых моментах  доклад значительно отличается от статьи в МШ. Прежде всего это касается отношения к вопросу об авторстве романа. В статье ни о каких сомнениях в авторстве Шолохова или хотя бы о нейтральной позиции речи не идет. Более того, автор пытается искусственно привязать некоторые места в заговорах к другим произведениям Шолохова (см. ниже).

         Однако почти в самом  начале своего доклада А.Л. Топорков  говорит: «Что касается проблемы авторства, то в принципе те наблюдения, которые я сейчас предложу, имеют значение вне зависимости от того , кто был автором этого романа. Я вообще обхожу эту проблему» (отрезок времени в видеозаписи 11:48 – 12:11). «В данном случае Шолохов – это не личность Шолохова, это некий лейбл» (17:05 – 17:11) Понятно, что для редакции  журнала «Мир Шолохова» подобные пассажи были бы совершенно неприемлемы.

    «Скорей всего не сама «Живая старина у него [Шолохова]  в руках была, а какая-то выписка» (13:56 – 14:00) (речь идет о “Живой старине» 1891 г. с публикацией Майкова «Заговоры донских казаков»). Действительно, трудно представить М.А. Шолохова, штудирующего специальный этнографический журнал, вышедший за много лет до его рождения.

         «У нас есть группа, которая занимается Шолоховым в ИМЛИ, я беседовал с ними, их конечно совершенно ошарашила та схема, которую я предлагаю,  потому что они просто представляли себе, что Шолохов слышал тексты от своих односельчан, записал их, т.е. это был устный источник, а вот такой картины, которая рисуется из моего доклада, то что это какой-то книжный…, чуть ли не филолог, который занимается комбинаторикой, сравнивая тексты, это как-то совершенно не соответствует тому образу Шолохова, который есть в сознании шолоховедов по крайней мере» (28:44 – 29:22). Итак, толпы шолоховедов за почти 90 лет даже не подошли к изучению фольклорной природы заговоров в ТД.

       Как видим, в статье в «Мире Шолохова» по сравнению с докладом акценты явно смещены в сторону убежденности в авторстве Шолохова.

 
Б)  В одном случае А.Л. Топорков, касаясь неправильного воспроизведения имени святого «Дмитрий Сослуцкий», пишет: «Появление Дмитрия Сослуцкого на месте предсказуемого Дмитрия Солунского выдаёт низкий уровень религиозного образования переписчика, однако наивно полагать, что это сам Шолохов не знал, кто такой Дмитрий Солунский и ошибочно назвал его Сослуцким». Поскольку в аутентичных заговорах такая форма не встречается, скорее всего она действительно внесена в текст именно Шолоховым, однако не по невежеству, а потому что, во-первых, такие наивные переосмысления имён христианских святых в целом характерны для народной традиции и, во-вторых, Шолохов часто приписывал своим персонажам забавные транскрипции незнакомых слов. Речь явно не идёт о простой описке, поскольку, во-первых, перепутать буквы ц и н довольно трудно, во-вторых, появление дополнительной буквы с нельзя объяснить опиской; в-третьих, написание Сослуцкий сохранялось в печатном тексте романа на протяжении нескольких десятилетий, что явно свидетельствует о его неслучайном появлении в тексте.»

        Начнем с того, что при переписывании чужого текста возможны самые нелепые прочтения и ошибки, в т.ч. и появление лишних букв.  ТД, особенно шолоховские рукописи дают массу примеров такого рода, например «скипетр красок» вместо правильного «спектр красок» - тут и «появление дополнительной буквы», и путаница непохожих букв  «к» и «п». Если выйти за рамки ТД, то можно вспомнить немыслимое «он многих ковал» вместо «он эмигрировал» в посмертном издании записных книжек  П.А. Вяземского  (А.Л. Гришунин, «Исследовательские аспекты текстологии», М., Наследие,  1998, с. 274). Крайне наивной выглядит мотивировка А.Л. Топорковым  «неслучайности появления» «Сослуцкого» в тексте тем, что  «написание Сослуцкий сохранялось в печатном тексте романа на протяжении нескольких десятилетий». А.Л. Топоркову, никогда не занимавшемуся текстологией ТД,  видимо неизвестно, что масса нелепых ошибок сохранялась в ТД десятилетиями, а кое-что сохраняется и до сих пор.  «Последняя турецкая кампания», (т.е. 1877-78 г.), с которой возвращается дед главного героя, вскоре после чего у него рождается сын, который уже к 1912 г. имеет двух взрослых сыновей. и замененная в конце концов «предпоследней». Студент – автор дневника  в главе XI третьей части именуется поочередно Тимофеем и Александром Ивановичем вплоть до издания 1941 г., «колосистый» и «колёсистый месяц (см.  http://tikhij-don.narod.ru/Moon2.htm ) и пр.  Таким образом, с большой вероятностью речь идет именно об ошибке Шолохова в прочтении чужой рукописи.  Другое предположение А.Л. Топоркова о том, что «прозвище Сослуцкий в духе народного переосмысления православного культа святых как покровителей сельскохозяйственных занятий связано со словами случка, случать, то есть «наивный» переписчик  заговора присвоил святому функцию покровителя случки домашних животных» вызывает оторопь. Какое отношение святой великомученик Дмитрий Солунский имеет к случке домашних животных?..  В завершение темы Дмитрия Солунского отметим, что упоминание его в контексте защиты имярека есть и у Майкова в ЖС 1891 г., на что указывает А.Л. Топорков, но и  в номере 2 «Живой старины» за 1907 г. (с.38), следующем за публикацией заговоров Айгустова.

 
В)       А.Л. Топорков неоднократно пытается найти параллели в текстах заговоров ТД и «бесспорных»  текстах Шолохова . Получается очень натянуто. Например, «железный муж» заговора и «ты – как железный аршин-складень» (Нагульнов  о Давыдове). С помощью  стандартного  образа железного человека («Ледяной дом», «Накануне», «Драма на охоте»,  «Мать») вряд ли можно привязать заговоры из ТД к «Поднятой целине». С «железным столбом»  в заговоре А.Л. Топорковым сравнивается опять же нагульновское «И сделать бы такой высоченный столб, чтобы всем вам видать его было, взлезть бы мне на макушку этого столба, то-то я покрыл бы вас матерным словом!»  (а почему тогда  родственным тексту со столбом Нагульнова в ПЦ не считать  вот этот текст: «видно, что кафедры их ― столб высокий, столб, видный со всех сторон площади: спереди, сзади исбоку: стоит на столбе наш Иван Иванович Иванюков, ― элегантен: картинка!» [Андрей Белый. На рубеже двух столетий (1929)]?)

 
    Г)       Еще один момент в статье А.Л. Топоркова, который можно назвать едва ли не комическим. Процитируем полностью одно предложение из первого абзаца статьи. «Специалист по древнерусской литературе А.Г. Бобров предположил, что заговоры из «Тихого Дона» имеют севернорусское происхождение и не могли быть скопированы М.А. Шолоховым ни из рукописи, ни из какой-нибудь публикации» (МШ, с. 7). Квалификацию  А.Г. Боброва как специалиста по древнерусской литературе, верную саму по себе,  в данном контексте трудно истолковать иначе, чем «неспециалист по заговорам, дилетант  влез не в свое дело». На самом деле А.Г. Бобров является также известным специалистом и по фольклору  (в качестве такового он и был привлечен в качестве официального оппонента к защите вышеупомянутой диссертации А.В. Коровашко в Пушкинском Доме). А.Л. Топоркову это, разумеется,  прекрасно известно. «Среди исследований, посвященных русским заговорам, при составлении комментариев мы использовали прежде всего работы <…>, А. Г. Боброва, <…>»  (РЗРИ, А.Л. Топорков, Введение,  с. 31).  Также ссылки на А.Г. Боброва см.  там же  на с. 23, 24, 25, 31  и ему же благодарность за «помощь в прочтении отдельных темных мест» на  с. 88. При этом ни разу в этих ссылках   А.Л. Топорков не прибегал к странной в данном контексте квалификации А.Г. Боброва как «специалиста по древнерусской литературе». Вряд ли мы сильно рискуем ошибиться, если предположим, что попытка  квалификации филолога с неугодным шолоховскому лобби мнением  как неспециалиста является еще одним проявлением линии журнала «Мир Шолохова» и, возможно, результатом замечаний Ю.А. Дворяшина, «которые были учтены при окончательной доработке текста» (МШ, с. 7).